В июне — июле 1945 года на восток ежесуточно прибывало от 13 до 22 железнодорожных эшелонов. К этому надо добавить, что для перевозок активно использовались водные пути и автомобильный транспорт. Позже исследователи подсчитают, что в весенне-летние месяцы, предшествовавшие боевым действиям, на путях сообщения Сибири, Забайкалья и Дальнего Востока находилось до миллиона человек личного состава Красной Армии, десятки тысяч автомашин, орудий, танков, многие тысячи тонн боеприпасов, горючего, продовольствия, обмундирования и других грузов[4].

Перевозок в таких объемах за время второй мировой войны не было; по оценке маршала А. М. Василевского, они Сами по себе «являлись поучительной стратегической операцией»[5].

Забайкалья наш эшелон достиг как раз в период наиболее интенсивного движения воинских поездов. Но график строго выполнялся, на дороге обеспечивался твердый порядок.

Об этом мы могли судить хотя бы по тому, что на всех узловых станциях офицеры ВОСО давали нам точную информацию о продвижении частей 39-й армии на восток. Еще до прибытия в Читу мы знали, что 7 июня наш первый эшелон с оперативной группой генерала Бажанова благополучно разгрузился на конечной станции Баян-Тумэн (Чойбалсан), а вслед за ним туда стали прибывать и другие поезда. Начальник штаба армии генерал М. И. Симиновский, имея при себе документы с номерами эшелонов, успевал получать от комендантов станций данные о следовании наших войск по всей Маньчжурской железнодорожной ветке, а начальник политотдела генерал Н. П. Петров — о проводимой с личным составом партийно-политической работе. Как мы и намечали, центром ее был вагон; там проводились политинформации, сообщались сводки новостей, выступали лекторы и агитаторы. Большой спрос у всех воинов был на газеты и журналы. Поэтому в каждом поезде выделялся офицер, который о прибытием на станцию хозяйничал в киоске, распределяя издания среди представителей от вагонов.

На вокзале в Чите наш эшелон встретили генерал А. В. Добряков и представитель штаба Забайкальского фронта и более подробно информировали нас о передвижении войск армии.

Кстати скажу, я знал Алексея Васильевича еще по Западному, а потом и по 3 — му Белорусскому фронтам. Скромный человек, отличавшийся большим трудолюбием, он был истинным энтузиастом своего дела. Вот и в этот раз он с гордостью говорил нам о работе железнодорожного транспорта, органов ВОСО, железнодорожных частей. От него мы узнали, что только на участке Борзя — Баян-Тумэн за минувший месяц было построено больше десятка новых разъездов. Это вдвое повысило его пропускную способность. Эшелоны двигались до конечной станции строго по графику.

В Чите командарма И. И. Людникова и меня приняли командующий Забайкальским фронтом генерал-полковник М. П. Ковалев и член Военного совета, генерал-лейтенант К. Л. Сорокин. От них стало известно, что прибывающим войскам нашей армии приказано размещаться в 30–50 километрах восточнее станции Баян-Тумэн по обоим берегам реки Керулен. Соединения 5-го гвардейского стрелкового корпуса уже сосредоточились в указанном для них районе, прибывают эшелоны 94-го и 113-го стрелковых корпусов. Станция Баян-Тумэн работает круглосуточно с полным напряжением, поскольку кроме наших войск и пополнения для них туда приходят поезда с грузами для 17-й армии, находившейся в Монголии.

Очень тепло генералы Ковалев и Сорокин говорили о дружелюбии, с каким население, партийные и государственные органы Монголии встречают советские войска.

С проявлением этих чувств со стороны братского народа воины 39-й армии встречались не впервые. Наши ветераны особенно помнили зиму 1941/42 года, когда мы под Ржевом в жестокие морозы получили из Монголии то, в чем особенно нуждались: полушубки, валенки, рукавицы, шерстяные носки. В течение всей Великой Отечественной войны МНР оказывала посильную помощь советскому народу в отражении гитлеровского нашествия. По всей республике развернулся сбор средств в фонд помощи Красной Армии, к нам шли эшелоны с подарками от трудящихся Монголии — теплыми вещами, продовольствием, индивидуальными посылками, направлялись десятки тысяч голов скота. Этой помощи, оказанной нам в самые трудные годы, советские люди никогда не забудут.

Мы были рады, что Монгольская Народная Республика теперь по-братски встречала наши войска на своих огромных просторах. Монгольские трудящиеся справедливо связывали с их прибытием надежды на окончательную ликвидацию угрозы со стороны японской Квантунской армии, нависавшей над границами республики.

Армия становится моложе

После напряженных боев в восточной Пруссии укомплектованность частей и соединений 39-й армии в лучшем случае составляла 45–50 процентов, а в отдельных частях и того меньше. Однако там пополнения войска армии не получили.

Военный совет, разумеется, это беспокоило, но в штабе Забайкальского фронта нам стало известно, что пополнение уже поступает полным ходом и составит более 40 тысяч человек, то есть около половины всех войск армии.

На месте пришлось убедиться, что в наш боевой состав вливается только молодежь 1927 года рождения, то есть 18-летние юноши, не нюхавшие, конечно, пороху. Прибывали они из разных мест — из областей и республик Поволжья, Северного Кавказа, из Казахстана и Сибири, с Урала. И без того разнообразный по национальной принадлежности состав армии становился еще более многоликим.

Настроение молодых солдат казалось вроде бы хорошим, бодрым, но нельзя было не заметить, что физически они были подготовлены неважно: явно сказывалась война. А ведь этим воинам предстояло преодолевать горы, сражаться с кадровыми японскими солдатами, имеющими высокую боевую выучку, физически закаленными. Справятся ли?

Сомнения на этот счет появлялись не столько у меня и других членов Военного совета армии, сколько распространялись снизу — от командиров подразделений, офицеров штабов, рождая нежелательное сомнение в боеспособности наших частей. Ворчал кое-кто и из воинов-ветеранов: мол, что нам придется в случае опасности делать в первую очередь — воевать или тащить на себе через пустыню слабосильных юнцов? Более того, мы получили несколько официальных докладов, выражавших подобные опасения.

Все это требовало от меня основательно познакомиться с пополнением.

Узнав о времени прибытия очередного эшелона, я встретил его на платформе. Зашел в последний вагон и обнаружил там довольно шумную и веселую компанию сдружившихся за долгую дорогу молодых людей. Ни усталости, ни уныния не было, бойцы радовались, что прибыли наконец на место, робости в разговоре с незнакомым генералом не испытывали, охотно отвечали на вопросы, внимательно выслушали мой краткий рассказ об истории армии и ее боевых делах, заверили, что славы армии не уронят. То же повторилось и еще в четырех вагонах, которые я успел обойти за время разгрузки эшелона. Там я больше интересовался уровнем военной подготовки пополнения. Молодые воины докладывали, что они хорошо владеют личным и групповым стрелковым оружием, нашлись такие, кто освоил обязанности номеров артиллерийских расчетов, готовился в танковые экипажи.

В одном из вагонов я разговорился